Сообщений в теме: 47

[popovvirys]

О пользе дырки в голове


Превратности и трудности системы,
Участие в её хмельном пиру
И всяческие прочие проблемы
Мне в голове проделали дыру.

Бродил я с цельным черепом по свету,
Мял им цветы, валялся на траве...
Теперь ношу особую примету:
Огромнейшую дырку в голове.

Конечно, жаль, что черепок порушен,
Но в нём скопилось столько барахла,
Что воздух в нём был нестерпимо душен.
А через дырку свежесть притекла!

Теперь живу, уныния не зная:
Дыра в башке (рекомендую всем!),
Особенно когда она сквозная, -
Не столько вход, сколь выход для проблем.

Такие ветры в черепной коробке
Свистят напропалую день и ночь,
Что из ушей повышибало пробки.
Что в них влетело - вылетает прочь!

А если что не так - имею право,
Как нынче говорится, закосить:
Что взять с того, чья голова дырява?
Мне не в чем информацию носить!

[Ksuhasun]

Да ! Наверно это полезно иметь дырку в голове ... все проблемы сдует !!!

[Virsavia]

а если проблемы не в голове?  

[Ksuhasun]

А где же ? В ногах ? Как у танцора ?

[Virsavia]

у плохих танцоров проблема немного не В ногах, а МЕЖДУ

[завр]

Саша Чёрный .


ЖИЗНЬ
У двух проституток сидят гимназисты:
Дудиленко, Барсов и Блок.
На Маше - персидская шаль и монисто,
На Даше - боа и платок.

Оплыли железнодорожные свечи.
Увлекшись азартным банчком,
Склоненные головы, шеи и плечи
Следят за чужим пятачком.

Играют без шулерства. Хочется люто
Порой игроку сплутовать.
Да жутко! Вмиг с хохотом бедного плута
Засунут силком под кровать.

Лежи, как в берлоге, и с завистью острой
Следи за игрой и вздыхай,-
А там на заманчивой скатерти пестрой
Баранки, и карты, и чай...

Темнеют уютными складками платья.
Две девичьих русых косы.
Как будто без взрослых здесь сестры и братья
В тиши коротают часы.

Да только по стенкам висят офицеры...
Не много ли их для сестер?
На смятой подушке бутылка мадеры,
И страшно затоптан ковер.

Стук в двери. "Ну, други, простите, к нам гости!"
Дудиленко, Барсов и Блок
Встают, торопясь, и без желчи и злости
Уходят готовить урок.

[завр]

Если позволите немного прозы.


Марк Твен
Рассказ о дурном мальчике,которого бог не наказал.

Жил на свете дурной мальчик, которого звали Джим. Заметьте, что в книжках для воскресных школ дурных мальчиков почти всегда зовут Джеймс. Но, как это ни странно, мальчика, о котором я хочу рассказать, звали Джим.

Не было у него больной матери, умирающей от чахотки, благочестивой матери, которая рада бы успокоиться в могиле, если бы не ее горячая любовь к сыну и боязнь, что, когда она умрет и оставит его одного на земле, люди будут к нему холодны и жестоки. Большинство дурных мальчиков в книжках для воскресных школ зовутся Джеймсами, и у них есть больные матери, которые учат их молиться перед сном, убаюкивают нежной и грустной песенкой, потом целуют их и плачут, стоя на коленях у их изголовья. А с этим парнем все обстояло иначе. И звали его Джим, и у матери его не было никакой болезни – ни чахотки, ни чего-либо в таком роде. Напротив, она была женщина крепкая, дородная; притом и благочестием она не отличалась и ничуть не тревожилась за Джима. Она говорила, что, если бы он свернул себе шею, потеря была бы невелика. На сон грядущий Джим получал от нее всегда шлепки. Прежде чем отойти от его кровати, мать награждала его не поцелуем, а хорошим тумаком.

Раз этот скверный мальчишка стащил ключ от кладовой и, забравшись туда, наелся варенья, а чтобы мать не заметила недостачи, долил банку дегтем. И после этого его не охватил ужас и никакой внутренний голос не шептал ему: «Разве можно не слушаться родителей? Ведь это грех! Куда попадет дурной мальчик, который слопал варенье у своей доброй матери?» И Джим не упал на колени, и не дал обет исправиться, и не пошел затем к матери, полный радости, с легким сердцем, чтобы покаяться ей во всем и попросить прощения, после чего она благословила бы его со слезами благодарности и гордости. Нет! Так бывает в книжках со всеми дурными мальчиками, а с Джимом почему-то все было иначе. Варенье он съел и на своем нечестивом, грубом языке объявил, что это «жратва первый сорт». Потом он добавил в банку дегтю и, хохоча, сказал, что это «очень здорово» и что «старуха взбесится и взвоет», когда обнаружит это. Когда же все открылось и Джим упорно и начисто отрицал свою вину, мать больно высекла его,– и плакать пришлось ему, а не ей.

Да. удивительно странный мальчик был этот Джим: с ним все происходило не так, как с дурными мальчиками Джеймсами в книжках.

Однажды он залез на яблоню фермера Экорна, чтобы наворовать яблок. И сук не подломился, Джим не упал, не сломал себе руку, его не искусала большая собака фермера, и он потом не лежал больной много дней, не раскаялся и не исправился. Ничего подобного! Он нарвал яблок сколько хотел и благополучно слез с дерева. А для собаки он заранее припас камень и хватил ее этим камнем по голове, когда она кинулась на него. Необыкновенная история! Никогда так не бывает в нравоучительных книжках с красивыми корешками и с картинками, на которых изображены мужчины во фраках, котелках и коротких панталонах, женщины в платьях с талией под мышками и без кринолинов. Нет, ни в одной книжке для воскресных школ таких историй не найдешь.

Раз Джим украл у учителя в школе перочинный ножик, а потом, боясь, что это откроется и его высекут, сунул ножик в шапку Джорджа Уилсона, сына бедной вдовы, хорошего мальчика, самого примерного мальчика во всей деревне, который всегда слушался матери, никогда не лгал, учился охотно и до страсти любил ходить в воскресную школу. Когда ножик выпал из шапки и бедняга Джордж опустил голову и покраснел, как виноватый, а глубоко огорченный учитель обвинил в краже его и уже взмахнул розгой, собираясь опустить ее на его дрожащие плечи,– не появился внезапно среди них седовласый, совершенно неправдоподобный судья и не сказал, став в позу:

– Не трогайте этого благородного мальчика! Вот стоит трепещущий от страха преступник! Я проходил мимо вашей школы во время перемены и, никем не замеченный, видел, как была совершена кража!

Нет, ничего этого не было, и Джима не выпороли, и почтенный судья не прочел наставления проливающим слезы школьникам, не взял Джорджа за руку и не сказал, что такой мальчик заслуживает награды и поэтому он предлагает ему жить у него, подметать канцелярию, топить печи, быть на побегушках, колоть дрова, изучать право и помогать его жене в домашней работе, а все остальное время он сможет играть и будет получать сорок центов в месяц и благоденствовать. Нет, так бывает в книгах, а с Джимом было совсем иначе. Никакой старый хрыч судья не вмешался и не испортил все дело, и пай-мальчик Джордж получил трепку, а Джим радовался, потому что он, надо вам сказать, ненавидел примерных мальчиков. Он всегда твердил, что «терпеть не может слюнтяев». Так грубо выражался этот скверный, распущенный мальчишка!

Но самое необычайное в истории Джима это то, что он в воскресенье поехал кататься на лодке – и не утонул! А в другой раз он в воскресенье удил рыбу, но, хотя и был застигнут грозой, молния не поразила его! Да просмотрите вы хоть все книги для воскресных школ от первой до последней страницы, ройтесь в них хоть до будущего рождества – не найдете ни одного такого случая! Никогда! Вы узнаете из них, что все дурные мальчики, которые катаются в воскресенье на лодке, непременно тонут, и всех тех, кто удит рыбу в воскресенье, неизбежно застигает гроза и убивает молния. Лодки с дурными детьми всегда опрокидываются по воскресеньям, и. если дурные дети в воскресенье отправляются на рыбную ловлю, обязательно налетает гроза. Каким образом Джим уцелел, для меня остается тайной.

Джим этот был словно заговоренный,– только так и можно объяснить то, что ему все сходило с рук. Он даже угостил слона в зоологическом саду куском прессованного жевательного табака – и слон не оторвал ему голову хоботом! Он полез в буфет за мятной настойкой – и не выпил по ошибке азотной кислоты! Стащив у отца ружье, он в праздник пошел охотиться – и не отстрелил себе три или четыре пальца! Однажды, разозлившись, он ударил свою маленькую сестренку кулаком в висок, и – можете себе представить! – девочка не чахла после этого, не умерла в тяжких страданиях, с кроткими словами прощения на устах, удвоив этим муки его разбитого сердца. Нет, она бодро перенесла удар и осталась целехонька.

В конце концов Джим убежал из дому и нанялся матросом на корабль. Если верить книжкам, он должен был бы вернуться печальный, одинокий и узнать, что его близкие спят на тихом погосте, что увитый виноградом домик, где прошло его детство, давно развалился и сгнил. А Джим вернулся пьяный как стелька и сразу угодил в полицейский участок.

Так он вырос, этот Джим, женился, имел кучу детей и однажды ночью размозжил им всем головы топором. Всякими плутнями и мошенничествами он нажил состояние, и теперь он – самый гнусный и отъявленный негодяй в своей деревне – пользуется всеобщим уважением и стал одним из законодателей штата.

Как видите, этому грешнику Джиму, которому бабушка ворожит, везло в жизни так, как никогда не везет ни одному дурному Джеймсу в книжках для воскресных школ.

[завр]

Даниил Хармс

Купался грозный Петр Палыч
Закрыв глаза нырял к окну
На берегу стояла сволочь
Бросая в воздух мать одну
Но лишь утопленника чистый
Мелькал затылок над водой
Народ откуда-то плечистый
Бежал на мостик подкидной
Здесь Петр Палыч тонет даже
Акулы верно ходят там
Нет ничего на свете гаже
Чем тело вымыть пополам.

[завр]

Иосиф Бродский.

Пилигримы.


          "Мои мечты и чувства в сотый раз
          Идут к тебе дорогой пилигримов"
           В. Шекспир.

     Мимо ристалищ, капищ,
     мимо храмов и баров,
     мимо шикарных кладбищ,
     мимо больших базаров,
     мира и горя мимо,
     мимо Мекки и Рима,
     синим солнцем палимы,
     идут по земле пилигримы.
     Увечны они, горбаты,
     голодны, полуодеты,
     глаза их полны заката,
     сердца их полны рассвета.
     За ними поют пустыни,
     вспыхивают зарницы,
     звезды горят над ними,
     и хрипло кричат им птицы:
     что мир останется прежним,
     да, останется прежним,
     ослепительно снежным,
     и сомнительно нежным,
     мир останется лживым,
     мир останется вечным,
     может быть, постижимым,
     но все-таки бесконечным.
     И, значит, не будет толка
     от веры в себя да в Бога.
     ...И, значит, остались только
     иллюзия и дорога.
     И быть над землей закатам,
     и быть над землей рассветам.
     Удобрить ее солдатам.
     Одобрить ее поэтам.

[завр]

Омар Хайям

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно не мало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
-------------------------------------------------------------------------
Кто, живя на земле, не грешил? Отвечай!
Ну, а кто не грешил — разве жил? Отвечай!
Чем Ты лучше меня, если мне в наказанье
Ты ответное зло совершил? Отвечай!

[Virsavia]

Алексей Ледяев "Так кто же настоящий я?"


Так кто же настоящий я?
Где моё лицо?
Где подлинная суть моя?
Кто я в конце концов?
Я разобраться сам в себе
пытаюсь по сей день:
Что ближе для меня в судьбе -
Свет солнца или тень?

Нежданно подлый гнусный грех
Ужалил словно змей,
Исчезли радость, песни, смех,
Расплата у дверей.

Вина вгрызалась, словно зверь,
В молитве Дух Святой молчал.
Я о прощении молил,
Я Богу снова обещал,
Что, если выживу опять -
Не буду жить, как раньше жил.

И Бог пришёл, меня простил,
Беда прошла, но как всегда,
Что обещал - я снова всё забыл.
Так кто же настоящий я?

Вчера безжалостная лютая болезнь
Меня свалила с ног.
Страданий, слёз не перечесть,
Помочь никто не смог.

И смерть дышала мне в лицо,
И снова в Небо я кричал,
О помощи Его просил,
Я Богу снова обещал,
Что, если выживу опять -
Не буду жить, как раньше жил.

И Бог пришел, и исцелил,
Беда прошла и, как всегда,
Что обещал, я снова всё забыл.
Так кто же настоящий я?

Беда уходит, время возвращается в себя...

Все слабости свои прощая,
Любовь и милость Божью попирая,
Следов не видя высохшей слезы,
Об обещаньях забывая,
В глазах своих мельчая, отступая,
Лицо под маскою скрывая до следующей грозы -
Вот настоящий я!

Как ненавижу я тебя,
предательская плоть моя!

Я ненавижу этот гнусный маскарад.
Я не желаю, чтобы жизнь мою пожрал кромешный ад.
Я не хочу идти назад!

И вдруг как-будто луч
Сквозь тяжесть мрачных туч
Пронзил мои страданья.

И вдруг понятно стало мне,
Что я не плоть, а плоть - не я.
Мы не друзья - мы лютые враги,
И между нами - расстоянья.

Как молния, пронзило откровенье:
Я представитель не земного бытия,
Я не участник отступленья и греха,
Я всё же во Христе,
И во Христе - я новое творенье.

Хочу я быть как Ты, Иисус,
Иметь похожие сердца,
Все обещанья выполнять,
Отцу быть верным до конца.
О Боже! Измени меня!

Сквозь толщи злого бытия
Ты приближаешь новый день.
Распята будет плоть моя,
А вместе с ней - неверность и сомненья.

Тогда свободно я вздохну,
Меня услышат все друзья:
Теперь Христос живёт во мне.
Вот настоящий, возрождённый я!

[завр]

ГОРОДСКАЯ СКАЗКА.  саша чёрный

Профиль тоньше камеи,
Глаза как спелые сливы,
Шея белее лилеи,
И стан как у леди Годивы.

Деву с душою бездонной,
Как первая скрипка оркестра,
Недаром прозвали мадонной
Медички шестого семестра.

Пришёл к мадонне филолог,
Фаддей Симеонович Смяткин.
Рассказ мой будет недолог :
Филолог влюбился по пятки.

Влюбился жестоко и сразу
В глаза её, губы и уши,
Цедил за фразою фразу,
Томился, как рыба на суше.

Хотелось быть ее чашкой,
Братом ее или теткой,
Ее эмалевой пряжкой
И даже зубной её щёткой !..

"Устали, Варвара Петровна?
О, как дрожат ваши ручки !" -
Шепнул филолог любовно,
А в сердце вонзились колючки.

"Устала. Вскрывала студента :
Труп был жирный и дряблый.
Холод... Сталь инструмента.
Руки, конечно, иззябли.

Потом у Калинкина моста
Смотрела своих венеричек.
Устала : их было до ста.
Что с вами? Вы ищете спичек?

Спички лежат на окошке.
Ну, вот. Вернулась обратно,
Вынула почки у кошки
И зашила её аккуратно.

Затем мне с подругой достались
Препараты гнилой пуповины.
Потом... был скучный анализ :
Выделенье в моче мочевины...

Ах, я ! Прошу извиненья, -
Я роль хозяйки забыла :
Коллега! Возьмите варенья, -
Сама сегодня варила".

Фаддей Симеонович Смяткин
Сказал беззвучно: "Спасибо !"
А в горле ком кисло-сладкий
Бился, как в неводе рыба.

Не хотелось быть ее чашкой,
Ни братом ее и ни теткой,
Ни её эмалевой пряжкой,
Ни зубной ее щеткой !

[завр]

Нет ни в чём Вам благодати
С счастием у Вас разлад.
И прекрасны Вы некстати
И умны Вы невпопад...

Пушкин .

[завр]

Егор Летов. " Винтовка"

Винтовка - это праздник, всё летит в пизду

Люди сатанеют умирают превращаясь
В пушечное мясо, концентраты и  нефть
Зловонные траншеи, пищевые отходы
Идеальные примеры, сперму, газ и дерьмо

Винтовка - это праздник, всё летит в пизду

Семена анархии дают буйный рост,
Социальный триппер разъедает строй
Ширится всемирный обезумевший фронт
Пощады - никому, никому, никому

Винтовка - это праздник, всё летит в пизду

Тифозные бараки черепных коробок
Газовые камеры уютных жилищ
Менты и патриоты, костыли и ремни
Сплошная поебень, поебень, поебень

Винтовка - это праздник, всё летит в пизду

Люди сатанеют умирают превращаясь
В топливо, игрушки, химикаты и нефть
Отходы производства, мовзолеи  и погоны
Вижу - ширится растёт психоделическая армия

Винтовка - это праздник, всё летит в пизду

[завр]

Владимир Высоцкий

Баллада о ненависти

Торопись - тощий гриф над страною кружит!
Лес - обитель твою - по весне навести!
Слышишь - гулко земля под ногами дрожит?
Видишь - плотный туман над полями лежит? -
Это росы вскипают от ненависти!

Ненависть - в почках набухших томится,
Ненависть - в нас затаенно бурлит,
Ненависть - потом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит!

Погляди - что за рыжие пятна в реке,-
Зло решило порядок в стране навести.
Рукоятки мечей холодеют в руке,
И отчаянье бьется, как птица, в виске,
И заходится сердце от ненависти!

Ненависть - юным уродует лица,
Ненависть - просится из берегов,
Ненависть - жаждет и хочет напиться
Черною кровью врагов!

Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас,-
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!

Ненависть - пей, переполнена чаша!
Ненависть - требует выхода, ждет.
Но благородная ненависть наша
Рядом с любовью живет!

[завр]

Сергей Юрский.

Пространство расчерчено рамой окна,
А время не ограничено
Вот так органично доходишь до дна,
Самого самого личного...

[Virsavia]

Очень старенький стишок, но прикольный! Автора не знаю

Вчера я ехал на работу
в метель, туман и гололёд,
вдруг мимо пронеслась Тойота,
взяла опасный поворот.

Пересекая автостраду
там, где сплошная полоса,
водитель мазалась помадой
и тушью красила глаза!

Как тут от злости не беситься?
Я в гневе бритву уронил
(я дома не успел побриться
и по дороге щёки брил).

Упала бритва в кофе прямо
(между колен стоял стакан -
мне вкусный кофе варит мама -
его я пью в такой туман).

Когда предмет тяжёлый падал,
крутой горячий кипяток
плеснул туда, куда не надо -
там третьей степени ожог.

И вот от боли я подпрыгнул,
и из моей руки другой
вдруг выпал телефон мобильный -
и снова - в кофе по прямой.

Не помню, что там дальше было...
Открыл глаза: больница? морг?
Теперь ни тачки, ни мобилы...
Зато повязка между ног.

Весь загипсован под завязку,
без гипса только голова.
А вот мораль у этой сказки -
У ВСЕХ БЫ БАБ ЗАБРАТЬ ПРАВА

[завр]

И снова — ты, прямоугольный город,
Уму непостижимый и логичный,
Рождённый спешкой и войной, проросший
Из новоиспечённого цемента
Из вихрей окровавленного пепла,
Благословенный город чистой славы
И смехотворных зданий, вознесённых,
Как вычурные торты в небеса,
Но вопреки всему ты существуешь,
Кишащая, трепещущая жизнь,
О чудо город,
Который наделяет жизнью жизни
И разрастается, подобно сельве,
Как коллективное приумноженье,
Поскольку верно, что стократ прекрасней
Простые стены, крыша, дверь с замком,
Чем радуга с её семью цветами,
В которой невозможно обитать.

Пабло Неруда.

[завр]

Уильям Блейк.

Тигр, Тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?

В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?

Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован – такой?

Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?

В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, –

Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал?

[завр]

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

Александр Блок.